| (c) Ives de Gris МАНЬЯК
- Ну ты даешь, - сказал он. Я пожал плечами и отвернулся, как будто для того, чтобы взять папку с документами. Он пробормотал еще что-то одобрительное и свалил. Так и не заметив того, что промелькнуло - я уверен, промелькнуло, - в моих глазах. И мелькнувшего следом страха. Я боюсь. Боюсь, чего бы ни думали по этому поводу окружающие. Боюсь не увольнения, не финансового кризиса, не воров и маньяков, не пьяных водителей и не наркоманов, не вируса атипичной пневмонии и не СПИДа. Я боюсь сорваться. Я до дрожи в коленках боюсь самого себя. И это худший страх из всех. От него не спрячешься дома под одеялом. Идя по подземному переходу, я сжимаю до боли в пальцах выкидуху в левом кармане и повторяю себе в сотый, в тысячный, миллионный раз: "Ты знаешь, что будет, если ты сейчас, вот с этой вот игрушечкой в руках позволишь себе сорваться?" Я знаю. И это помогает. Каждый раз, заходя в помещение, где находятся люди - люди, от которых мне чего-то нужно и которым чего-то нужно от меня - я всегда, с самого раннего детства и до сегодняшнего дня, говорю себе - спокойнее. И сжимаю нож в кармане. Чтобы напомнить себе о последствиях. С этими людьми мне еще иметь дело. Так или иначе. Их не надо пырять ножом... Их не надо бить руками... ногами... вон той бронзовой хреновиной... Их не надо душить шнуром от лампы... И уж тем более их не надо выкидывать из окна. Их даже шокировать не надо. Или ни с того, ни с сего огрызаться на них. Я вхожу. Они удивляются моему спокойствию даже в самые критические моменты. Они удивляются моему самообладанию. Они не знают, насколько это вошло в привычку. Они не знают, что у меня не хватает сил на посторонние, ненужные эмоции. Все силы уходят на борьбу с безумной ненавистью и яростью... И на страх, который всегда идет следом. Я все планирую, все просчитываю, потому что так мне проще. Потому что это экономит мои силы. Они привыкли к моему чувству юмора. Юмора, который далеко не всегда можно назвать черным. Они не знают, ЧТО я даже от самого себя скрываю за этими вечными шутками. Они не знают, насколько это тяжело. Я часто представляю себе это - нож, вошедший в человеческое горло. Рывок. Фонтан крови. Нож, вспарывающий живот. Предсмертный крик и стоны. Или просто - рукой по лицу... Или просто - биение крови под пальцами руки, сжимающей горло. Сжимающей все сильнее и сильнее... Да хотя бы отпинать ногами. Начальника. Коллег. Того случайного бомжа. Ту жирную бабу, прущуюся напролом со своими баулами. Ту субтильную девчонку, которая стоит посреди дороги с видом потерявшегося дауна и мешает проходу. Я представляю это себе так ярко и так живо. И мне становится легче. Иногда я даже описываю это на бумаге. Иногда. Но никто не замечает, что проскальзывает в моих глазах, когда я вдруг отворачиваюсь посреди разговора, когда ищу по карманам зажигалку (она всегда лежит в левом кармане рубашки). Никто не замечает, как я сжимаю что-то в кармане брюк. А если и замечает, то не представляет, что это может быть. И я снова представляю себе, что я мог бы сделать. И с каждым днем все сильнее боюсь. Боюсь, что однажды не смогу отличить фантазию от реальности. И даже сухой щелчок выкидухи в моей руке не отрезвит меня. И сбудется давнишняя мечта, случится то, чего я всю жизнь боялся. Я, потерявший рассудок, сорвавший тормоза, выйду на улицу и пойду туда, где люди. Впервые в жизни добровольно, с радостью пойду в толпу. Пойду. Быстрее, быстрее... Побегу. Туда, где нельзя сделать и шага, не наткнувшись на человека. И я буду налетать на них, ударяться плечом в плечо... в спину... в грудь... Куда придется! И ножом - в живот. И вторую улыбку под подбородком. И под кадык - по самую рукоятку. И... Я боюсь попробовать кровь, почуять ее запах, ощутить теплую влагу на своих руках и не суметь остановиться. Боюсь увидеть страх в глазах того мента, который будет целиться в меня из пистолета. У него не будет мечты об убийстве. Он не оценит красоты этого. Он не будет знать, что я дарю освобождение от этого бессмысленного существования... В его глазах будет такой возбуждающий, такой животный страх крысы, загнанной в угол. Потому что он поймет - иначе меня не остановить. Потому что он поймет - если я дойду до него, его существование прервется так же легко... Загнанная в угол крыса убивает. Она защищается с яростью отчаяния, но ей неведома поэзия убийства, ей хочется бежать, отвести угрозу... И я боюсь, что встречу смерть с улыбкой. Избавление от бессмысленного существования... Я боюсь этого. Потому что хочу это пережить. А вы смеетесь. Вы читаете отрывки моей будущей книги, и в ваших тупых глазах нет и намека на понимание того, что однажды я выну нож из кармана, чтобы услышать его сухой щелчок, чтобы вонзить его по самую рукоять в горло. Возможно, в ваше горло. |