IVes de Gris - Рассказы

За тучами не было видно луны, но это дела не меняло. С этой ночи еще примерно на неделю было возможно все. К сожалению.

Это случалось обычно раз в год, длилось около недели, но никто не мог предсказать, когда это начнется. Где-то в районе полнолуния - и все. Это случалось всегда неожиданно, но все откуда-то знали - это началось.

Первая ночь почему-то всегда была пасмурной. Я никогда не задумывался, почему. Я вообще предпочитал об этом не думать.

Это время очень любят дети. Но взрослые понимают, что значит это безумие. Особенно плохо почему-то по ночам. Это не имело значения, потому что мне надо было именно сейчас выйти из дома и идти к сестре. Многие не любят выходить в это время на улицу, но безопасных мест нет нигде. Даже дома.

Я вышел из подъезда. Улица была пуста. Она на первый взгляд казалась совершенно нормальной. Фонари отражались в мокром асфальте, ветви деревьев покачивались на ветру. Только дождя не было уже дня три. И даже если бы в это время года кому-то пришло в голову поливать улицы, я бы услышал. Поливальные машины всегда очень шумят, а за последние часа четыре по улице едва ли проехала хотя бы пара машин. И уж точно поливалки среди них не было. А до того асфальт был совершенно сухим, даже глубокая лужа у седьмого дома со времени последнего дождя успела высохнуть без следа.

Присмотревшись, я заметил, что фонари тоже неправильные. Вместо рыжевато-желтого света, к которому я так привык, они сияли разными оттенками - от красного до иссиня-зеленого. Впрочем, цвет был не очень интенсивным и совершенно не мешал.

Я принадлежу к числу тех людей, которые верят, что наши мысли могут влиять на события, происходящие в это время. Возможно, это слишком самонадеянно, но у меня есть основания так думать. Только поймите меня правильно, я не считаю, что то, что происходит с нами, зависит только от нас. Все эти разговоры про странные порождения нашего подсознания... По-моему, это сильное преувеличение. Есть еще люди, которые верят, что если очень хорошо сосредоточиться на каком-то своем желании, можно сделать что угодно. Даже натравить дракона на любимого начальника. Вот это совсем уже бред.

По-моему, то, что происходит в это время, случается независимо от нас. Но на что-то мы можем влиять.

Я шагнул на мостовую. Я всегда любил это - отражение фонарей в мокром асфальте, чернильные пятна там, где деревья бросают тень на дорогу...

Из-за поворота вынырнула машина. Пляшущий белый огонь на дороге - два снопа света и их отражение в асфальте, искаженное то ли изгибами мокрого асфальта - черного зеркала, то ли еще чем.

Свет фар не ослепил меня, а когда он пронесся мимо, мне показалось, что машины никакой и не было. Просто свет, видимый только с определенного ракурса. Правильно. Свет фар, отраженный в асфальте я тоже люблю, а вот почти невидимые в темноте машины меня не интересуют.

Пройдя метров двести, я был вынужден отойти на тротуар - навстречу мне двигалась странная процессия. Ее возглавляли четыре слоноголовых барабанщика. Хотя они со всей силы колотили в украшенные пестрыми лентами барабаны, их глухой звук был едва слышен. Кроме украшенных лентами шапочек и юбочек на них ничего не было. За ними нестройной толпой шли люди, полуволки, собаки с человеческими головами, крылатые женщины с нелепо оттопыренными ушами, прямоходящие ящерицы и другие странные создания. Некоторые из них несли шесты с колесами наверху, некоторые размахивали музыкальными инструментами. Все это, как и одежды участников процессии, было украшено лентами. Я заметил, что больше всего было красных лент, хотя не так редко попадались и синие. Но это не имело никакого значения.

За этой толпой четыре четвероногих и четвероруких создания несли паланкин. Красные шторы плотно задернуты, все украшено лентами и плюмажами. Следом за паланкином шла еще одна группа странных созданий. У них не было ни шестов, ни музыкальных инструментов. Они раскидывали во все стороны конфетти и серпантин. Кое у кого был, похоже, неиссякаемый запас хлопушек. Процессия миновала меня и я пошел дальше. Серпантин валялся на дороге, висел на ветвях деревьев и проводах. Конфетти не было.

Я свернул за угол. За углом было влажно - то ли моросил совсем слабенький дождик, то ли висел туман. Нормальные фонари были похожи на установки для орошения дорог апельсиновым соком. Не знаю, зачем это может быть нужно, но это сравнение всегда казалось мне удачным. Даже тогда, когда меня действительно опрыскали апельсиновым соком.

Вот так и выглядит идеальная улица. Это действительно красиво. Особенно когда дождь или туман не холодный и ветра нет.

Мимо меня пробежал человек, которого преследовал по пятам гротескный маньяк с кухонным ножом, огромным как приличный меч. Я не сомневался, что человек настоящий, а маньяк - порождение этой безумной ночи. И я был почти уверен, что маньяк в достаточной степени реален, чтобы убить этого типа. Только это меня не касалось. А еще я знал, что маньяк, если уж он в состоянии причинить вред этому человеку, может с тем же успехом разделаться и со мной, а мне этого совсем не хочется.

До метро было недалеко. Некоторое время я раздумывал, стоит ли связываться с транспортом, или рискнуть и попытаться добраться до сестры пешком.

Улица с желтовато-рыжими фонарями казалась бесконечной. Это было совершенно неправильно. Но в Дни Возможностей о таких вещах не только говорить, но и думать глупо. Менялось все. Могло случиться так, что целые улицы и даже районы словно бы пропадали, и попасть туда не было никакой возможности. Бывало так, что короткая улица превращалась в совершенно бесконечную, но мне никогда не хватало духу проверить, что же находится в тех домах, которых там быть не должно. Я почему-то немного побаивался их. На самом деле я боялся их куда больше, чем возможной встречи с чудовищами или других неприятностей, которые могут поджидать на улицах.

Стоп! Вот это уже серьезнее. Огромная змея, которая, похоже, могла при желании проглотить даже легковую машину - во всяком случае, могла бы попробовать сделать это, - переползала через дорогу не так далеко от меня. Я замер. Чисто инстинктивно, хотя потом я вспомнил, что змеи то ли не видят неподвижные объекты, то ли не обращают на них внимания.

Первая змея еще не перетащила через улицу и половины своего длинного тела, когда появилась вторая, поменьше. Все бы ничего, но за ней появилась третья, примерно тех же габаритов, что и вторая. Я стоял не шевелясь.

Я простоял минут десять. За это время дорогу неспешно пересекли семь змей.

Я всегда считал, что в такое время не надо бояться, не надо извлекать давно забытые страхи. Это все равно не спасет, но все-таки уменьшит опасность. Возможно. В любом случае, это не значит, что можно забыть об осторожности. Это тоже не спасет, но это хоть что-то.

Я шел к метро. В любом случае, мне было в ту сторону. К тому же я не был уверен, что в конце этой улицы будет метро.

Я стоял на берегу огромного черного озера, в котором отражались звезды и луна, которых не было видно за тучами, а в дальнем от меня конце озера отражались огни большого города, хотя берег был совершенно темным.

Посреди озера возвышался остров. Скалистый такой островок, подсвеченный зеленоватыми и рыжими прожекторами. Я невольно залюбовался им. Пятна света и причудливый рисунок скал создавали совершенно великолепный эффект. Я постарался запомнить эту картину. Возможно, еще пригодится.

На вершине скалы возвышался вход в метро, и огромная буква, обозначающая этот вход, светилась каким-то неестественным светом.

Я спустился к озеру и побрел по серому песку влево. Через некоторое время я добрался до пристани. К этому моменту я уже думал, что мне стоило позвонить сестре и посоветовать ей, чтобы она попросила посидеть с мамой кого-то из соседей. Это было глупо настолько, что не имело даже смысла упоминать, что это еще и эгоистично. Мало того, что сестричке выпало сомнительное счастье рожать в Дни Возможностей, так еще и парализованную мать оставлять на чужих людей. Нет, об этом не могло быть и речи.

Я поднялся на пристань. Возле нее лениво покачивалась одна единственная лодка, на корме которой кутался в плащ цвета хаки перевозчик.

- 50 миллилитров крови, - буркнул перевозчик, искоса взглянув на меня зелеными, мерцающими в темноте глазами.

Если бы не глаза, он был бы похож на обычного испитого мужика.

Перевозчик даже не потрудился ответить мне. Он извлек из-под скамьи набор для взятия крови из вены. Только вместо пробирки была обычная стопка.

Не доверяя грязному вампиру, я сделал все сам, присев на край причала. Было неудобно, но у меня были серьезные сомнения, что этот вампир хоть когда-то мыл руки.

Я отдал набор ему, и он выкинул его в озеро. Стопку он забрал - буквально вырвал из рук - сам. Его рука чуть тряслась, когда он подносил стопку к губам.

Я влез в лодку, вампир-перевозчик оттолкнулся от причала, и мы поплыли к острову.

По дороге я размышлял о вампирах. Это была не первая моя встреча с таким существом. Вернее, с таким - как раз первая.

Два года назад, во время Дней Возможностей я практически не спал по ночам, потому что рисовал портрет невероятно изящного существа, которое едва ли состояло в близком родстве с человеком, хотя в общих чертах напоминало его. Это существо было настоящим эстетом и вообще... Жаль, что оно было только загадочным наваждением, которое никогда больше не вернется. И оно было вампиром.

Еще в детстве я видел другое существо - пугающее и омерзительное. Оно чем-то было похоже на полуразложившегося покойника, только... Я не знаю, как это объяснить. В полуразложившемся трупе, даже если он почему-то встал и идет, есть что-то естественное. В этом существе все было неестественно. Словно оно только притворялось трупом. Я не знаю... Это было просто мерзко.

Я слышал и о других вампирах. Очень разных. Они бывали прекрасны или отвратительны, опасны или мирно настроены. Но среди них не было ни одного алкоголика, которому с утра - или с вечера - жизнь не мила без стопочки крови на опохмел.

Перевозчик выглядел умиротворенным и неопасным, но на всякий случай я покрепче сжал серебряную булавку, которую в такие дни обычно носил с собой - просто на всякий случай.

Вампир не напал на меня. Он высадил меня на острове и сообщил, что его коллега дежурит немного правее, вон за той скалой. Услужливые же пошли вампиры.

Я начал карабкаться по скалам вверх. Поначалу было трудно, потом появилось какое-то подобие лестницы. Я вскарабкался на самый верх. Вид оттуда открывался просто потрясающий. Озеро, в котором отражаются звезды и луна. Над ним - чернильное пятно пасмурного неба. Там, откуда я приплыл, светятся окна десятиэтажек, которые не отражаются в воде. С другой стороны в воде отражаются огни высотных домов и подсвеченные зеленым, красным и голубым небоскребы, которых на берегу нет. Берега между реальным и призрачным городами теряются в темноте.

Наслаждаться этим праздником цвета мешали крики торговок у метро. В такой час они должны были уже уйти, но они продолжали зазывать, обещая три лимона почти задаром и огромный выбор орешков и семечек. Хозяйка нескольких вяленых рыбьих скелетов ограничилась тем, что держала картонку, которая сообщала, что эти скелеты на самом деле являются воблой. Предположим.

Я спустился в метро, как обычно не зная заранее, что я там увижу. Все было на удивление спокойно - почти пустая платформа выглядела как обычно. Как будто мне дана небольшая передышка... Это действительно было так. Подошел поезд и я сел в него, вместе с еще несколькими людьми, которых тоже куда-то понесло на ночь глядя.

Все-таки очень неудачно, что все складывается именно таким образом. Но ничего... В конце концов, муж моей сестрички по идее должен вернуться завтра. И это очень даже хорошо, хотя я и не испытываю горячего желания его видеть. Я никогда не мог понять, что заставило мою сестричку выйти замуж за него. Что такая интеллигентная девушка могла найти в этом полуграмотном шофере? Единственное, что позволяло мне примириться с этим неудачным замужеством, это то, что дальнобойщики неплохо зарабатывают. В общем, эта ситуация, похоже, в той или иной степени устраивала всех.

В любом случае, если он действительно приедет завтра, он сразу же понесется в роддом, посмотреть как дела у моей любимой сестрички... Все-таки ей ужасно не повезло. Я не представляю, что может из всего этого получиться... Возможно все.

Но, в конце концов, на него тоже на какое-то время можно будет оставить маму. Ну уж на самый крайний случай есть еще один вариант. Есть же еще моя горячо любимая тетушка, которая, конечно, скорее удавится, чем сделает хоть что-то для меня, но тут же речь идет о маме... Конечно, если я поставлю вопрос достаточно жестко, мне придется выслушать много всего хорошего о себе, но она не сможет отказаться. Тем более, что по ее глубокому убеждению, мне вообще глупо доверять такие вещи. Она не права, но я никогда не пытался ее разубедить.

Поймите меня правильно, меня трудно назвать безответственным человеком. Меня трудно назвать эгоистом и сволочью. То есть при большом желании меня можно назвать как угодно, вопрос только в том, насколько это будет обосновано. Просто образ жизни моей сестры подходил для того, чтобы с ней жила мать, куда больше, чем мой. Если что, я могу забросить любые дела, чтобы подменить сестру на какое-то время, но я просто физически не могу находиться рядом с матерью все время. В отличие от сестры, я еще должен зарабатывать деньги, а иногда из-за этого приходится даже уезжать из города на несколько дней.

И потом, я действительно больший эгоист, чем моя сестренка. И несколько менее ответственный. Но это не значит, что если уж так получилось, что я должен что-то сделать, я этого не сделаю. Это значит только, что я просто буду избегать таких ситуаций.

Дело было совершенно в другом. Проблема была в том, что мне надо было срочно уладить одно дело, а ситуация складывалась таким образом, что мне могла не представиться возможность покинуть квартиру сестрички в ближайшие несколько дней.

Как-то неприятно все складывалось. Очень. Причем для всех.

Если бы сестра не собралась рожать именно в это время, все было бы намного проще. Но делать нечего. Я не могу откладывать некоторые вещи на неопределенный срок. Особенно если речь идет о том, что надо было сделать уже давно. Несколько лет назад, например. Если я не сделаю это сейчас - в ближайшие несколько дней, - последствия едва ли будут фатальными, но это может существенно осложнить дело.

Я запретил себе думать об этом, чтобы не расстраиваться лишний раз. Все это будет иметь смысл когда вернется муж моей любимой сестрички. Только тогда я смогу хоть как-то спланировать свои дальнейшие действия. Но пока - нет. Пока мне надо добраться до дома моей сестры, и нигде не сказано, что это будет просто.

Определенное беспокойство вызывала привычка поезда пропускать станции. Иногда он просто проезжал мимо них без остановки, но иногда создавалось впечатление, что таких станций просто не было. Ну и наплевать, конечно, но существовал риск, что остановки, на которой я обычно делаю пересадку, тоже не будет. Когда поезд остановился на неизвестной мне станции, где с потолка стекало по колоннам, а иногда и просто с громким чавканьем падало на пол густое зеленое желе, мои опасения только усилились.

К счастью, они оказались напрасными. Пересадка обошлась без приключений. Если не считать, конечно, того, что мне пришлось сесть не в нормальный поезд метро, а в один из вагончиков, плывущих по каналу, заполненному прозрачной водой. На дне можно было разглядеть песочек, ракушки, небольшие камушки, но рельс там точно не было.

Выбора у меня все равно не было. Существовала, конечно, возможность, что если я выйду из метро и снова вернусь, я увижу что-то другое. Только оставался вопрос - что. Развороченные взрывом рельсы, например. Или небольшую пирушку людоедов, удобно устроившихся на перроне. Это золотое правило - лучше пользоваться тем, что есть, если есть такая возможность. Потому что даже если ситуация изменится, нет никаких гарантий, что она не станет хуже.

То, что я уже не ехал, а, строго говоря, плыл в метро, совершенно не ощущалось. Зато поезд не пропустил ни одной остановки. И даже лишних не появилось.

Из метро я вышел с осторожностью. На площади, где обычно размещалось что-то вроде небольшого рынка, наблюдалось нетипичное скопление народу. Я не уверен, что все они были порождением Дней Возможностей. Некоторые явно просто решили поглазеть на необычное шоу.

На площади был сооружен помост, на котором стояли судьи явно не современного вида. Я не большой знаток, но такие одежды нигде не носят уже, наверно, лет 500. Если не больше. Зато легавые и прочие конвоиры, которые обеспечивали порядок на площади и охраняли подсудимых, выглядели очень даже современно. Если бы вся обстановка не свидетельствовала о том, что это очередное наваждение, я не усомнился бы в их реальности. Подсудимые выглядели одинаково - мужчины и женщины в балахонах, больше похожих на мешки с прорезанными дырами для головы и рук. Установить их принадлежность к какой бы то ни было эпохе не представлялось возможным. Приговоры суда разнообразием не отличалось - всех подсудимых предавали огню по обвинению в колдовстве и ереси. Священнослужитель с самым что ни на есть благостным видом кивал. В его облачении я нашел атрибуты, свидетельствующие о принадлежности ко всем известным мне конфессиям, и загадочные элементы, которые наверняка свидетельствовали также и о принадлежности к неизвестным.

С исполнением приговора проблем не возникало. По обе стороны от помоста возвышались обложенные хворостом столбы. Конвойные привязывали к ним осужденных, и тогда за дело брались сутулые и широкоплечие краснокожие черти. Они работали спокойно и неторопливо. Этого спокойствия явно не хватало более щуплому, но при этом и менее сутулому чертику, который носился по толпе, раздавая рекламные листовки. Он умудрился впихнуть одну и мне.

ЗАО "А.Д."

Организация праздничных фейерверков;
Помощь в проведении публичных казней с использованием огня (костер, кипящее масло или вода и т.д.);
Широкий ассортимент пыток с применением огня;
Кремация трупов;
Уничтожение документов;
Сжигание мусора;
Поджоги
и другие виды услуг.

Подробности у наших операторов.Время работы - круглосуточно.ЗВОНИТЕ!!!

Внизу были написаны номера телефонов. Я смял бумажку и кинул в урну.

На казнь, организованную ЗАО "А.Д." мне смотреть не хотелось. К тому же я спешил к сестре. Я все-таки оглянулся, когда уходил с площади. В голове промелькнула банальная мысль о том, как мы все меняемся в Дни Возможностей. Естественно, это вопрос выживания и сохранения душевного здоровья. Это все понятно. Только собственное спокойствие просто пугает. Я не смог бы в другой день так спокойно смотреть на сожжение людей. Или так равнодушно пройти мимо человека, за которым гонится маньяк. В любой другой день это было бы нереально, но это не любой другой день, поэтому я равнодушен. Даже несмотря на то, что иногда я не могу сказать, что это все происходит "понарошку".

Я чисто рефлекторно пнул слизистую тварь размером с миттельшнауцера, неожиданно выскочившую из темноты. Тварь отпрыгнула, обиженно заскулив. Только отступив на безопасное расстояние она оскалила слабо светящиеся в темноте клыки. Вполне приличные, надо сказать. Оставалось только радоваться, что тварь труслива. Насчет ее намерений у меня иллюзий не было.

В нормальный день я бы доехал до сестры на автобусе - благо до ее дома от метро можно было доехать практически на любом, который останавливался у метро, а их здесь было немало.

Проигнорировав корову, которая зачем-то вылизывала асфальт возле пустой автобусной остановки, я пошел пешком. Даже если и существовал мизерный шанс дождаться автобуса, я не очень-то на это надеялся. К тому же я предпочитаю не связываться с общественным транспортом, если есть такая возможность.

В этой части города было, как и положено, сухо. Никаких отражений в мокром асфальте, никаких спецэффектов. Только несколько позже пейзаж неуловимо изменился. Возможно, это была только иллюзия, игра света и тени, а возможно - очередное изменение города. В любом случае, казалось, что реальна и объемна только улица, по которой я иду, кусты по обочинам и фонари. Остальное превратилось в плоские декорации. Как ни странно, в этом пейзаже тоже было свое очарование, но он почему-то навевал тревогу.

Между плоскими изображениями домов мелькнуло несколько светлых созданий. Они скрылись из вида так быстро, что я не успел понять, что это было. Я старался держаться поближе к середине дороги и ругал себя за непредусмотрительность. Надо было давно обзавестись хоть каким-то оружием и носить его с собой в Дни Возможностей.

Впрочем, это было глупо по двум причинам. Во-первых, раз уж у меня все равно не было оружия, глупо было предаваться мечтам о том, что было бы, будь оно у меня. Во-вторых, оружие тоже не давало никакой гарантии. Гарантии вообще ничто не давало. Я знал о многих случаях, когда ни ножи, ни пули не могли причинить вреда чудовищам или людям. Я слышал о случаях, когда оружие превращалось внезапно во что-то другое или вовсе исчезало прямо из рук. А еще я лично знаю одного парня, который вытащил пистолет из своего кармана. Прямо при мне. Причем я точно уверен, что пистолета у него не было. И это был карман моего плаща, который я ему одолжил. Просто внезапно похолодало, а человек пришел ко мне в гости в футболке и тонких брюках. Ему просто негде было спрятать пистолет. И в моем плаще никакого оружия до этого не лежало. А потом возникла проблема, куда этот пистолет убрать, потому что обратно в карман он не влезал, а из-за пояса все время выпадал. Самое замечательное в этой истории то, что когда Дни Возможностей кончились, пистолет никуда не пропал.

Жаль только, что рассчитывать на такие подарки судьбы довольно глупо.

Где-то слева от дороги протяжно завыла какая-то тварь. Я почему-то сомневался, что это собака. Спустя пару секунд к вою присоединилось еще несколько голосов. С правой стороны дороги им ответили. Мне показалось, что справа не больше двух тварей.

Я дошел до перекрестка с какой-то широкой улицей, когда снова увидел светлые силуэты. Это были такие же твари как та, что напала на меня у метро. Слева их было около десятка, справа - всего две. Спереди и сзади их не было, но это ничего не меняло. Если они могут ходить по этой дороге, они догонят меня прежде, чем я успею скрыться. Если не могут - то мне и этих нет особого смысла бояться. Дом сестры справа, а у меня были основания полагать, что и с двумя тварями я разберусь не хуже, чем с той одинокой. Только что-то непохоже было, что им что-то мешает. Они начли потихоньку окружать меня.

Им просто не повезло. Они слишком увлеклись охотой, забыв, что они не одни в этом мире.

Неожиданно из темноты донеслось короткое рычание, одна из тварей отлетела к моим ногам, разрезанная почти пополам мощным ударом когтистой лапы.

Обладатель лапы отдаленно напоминал очень худого и драного тигра. Очень большого, худого и драного тигра. Больше я ничего разглядеть не успел, потому что все произошло слишком быстро. Слизистые существа бросились врассыпную, тигр сиганул в темноту следом за ними, проигнорировав меня. То ли он не обратил на меня внимания, потому что я замер, то ли человечина не входила в его меню.

Я пошел дальше, надеясь на хоть самое завалящее приятное чудо, но его не произошло. Дома снова стали нормальными, а когда и вся окружающая местность стала знакомой, я понял, что мне все удалось. Почти.

Возле подъезда, в который мне и надо было, лежал труп. Поскольку фонари здесь, как обычно, не горели, непонятно было, что случилось с этим бедолагой.

Когда я почти дошел до подъезда, труп зашевелился и встал. Теперь стало видно, что у него перерезано горло. Вернее даже, голова была почти отрезана - или оторвана - и держалась не очень прямо.

Я отскочил к подъезду. Мертвец явно передвигался медленнее, чем я. Я нащупал в кармане ключ от домофона и приложил его к замку. Когда дверь привычно запищала, зомби был еще в шагах десяти от меня.

Я неприлично послал его, пока открывал дверь. Я знал, что с мертвецами разговаривать обычно бесполезно и ругнулся скорее просто от облегчения. К моему удивлению, он развернулся и поковылял прочь.

Сегодня мне определенно везло. Так бывает иногда. А иногда приходится сражаться за каждый шаг. Или все время бежать и прятаться. Раз на раз не приходится. В любом случае, я предпочел бы никуда не ходить в такой день. Дни Возможностей действуют по всему миру, и даже собственный дом - не та крепость, которая может защитить от этой напасти. Но риск все-таки меньше, потому что есть одна закономерность - чем меньше передвигаешься в пространстве, тем меньше неприятностей находишь. Если даже дома каждые пять минут бегать то в туалет, то на кухню за чаем, то в другую комнату за книжкой, непременно во что-то вляпаешься. Лучше по возможности просто сидеть на одном месте.

Если бы мне пришлось выбирать, где сидеть, я бы выбрал вестибюль в доме моей сестрички. Вообще-то никакого вестибюля там отродясь не было. Лестница, лифты, почтовые ящики, большая батарея и умеренное количество мусора - вот и все.

Сегодня вестибюль все же был. Возможно, в его отделке было слишком много позолоты, а стелить такие роскошные ковры в таких местах - это непрактично. Да и вообще, ковер показался мне слишком ярким, репродукции картин на стенах - грубыми и безвкусными. Вся эта обстановка больше свидетельствовала о богатстве, чем о вкусе.

Зато кресло и небольшой стеклянный столик в углу просто околдовали меня. За версту было видно, что кресло необычайно удобное. А столик был просто красивый. И, естественно, не вписывался в эту чудовищно роскошную и безвкусную обстановку.

Я подошел к лифту. Вместо обычного пластика дверей были деревянные панели, зато кнопка вызова совсем не изменилась и казалась чужеродным предметом в этой роскошной галлюцинации. Я нажал на нее.

Стены лифта оказались зеркальными, на полу был ковер, а вместо загаженного потолка с подслеповатой лампочкой был зеленоватый плафон. Здесь кнопки тоже остались неизменными, на панели даже сохранились фрагменты буквы "У" и целая буква "Й", написанные черным маркером. Это слово появилось в лифте полгода назад, и жалкие следы от попыток уборщицы смыть или соскрести его внушали опасение, что оно останется здесь навсегда. Во всяком случае, до капитального ремонта лифта.

Я нажал на кнопку седьмого этажа и чудо техники совершенно беззвучно понесло меня вверх.

Седьмой этаж выглядел как обычно, если не считать доски объявлений, в три слоя заклеенной бумажками разного размера. Среди объявлений о продаже квартир и поисках собак я заметил уже знакомую мне рекламу ЗАО "А.Д." и яркое объявление о распродаже магических артефактов, приуроченной к неизвестному мне празднику.

Я открыл сначала дверь общего холла, потом дверь квартиры. Я приехал, ура!

На зеркале была записка от сестры. Вернее, настоящее письмо. Я не мог сдержать улыбку. Это было вполне в ее духе. Как бы все не повернулось, но она не могла не изложить предельно обстоятельно все, что произошло и то, что по ее мнению я должен был сделать. И вообще все, что она сочтет нужным. Сегодня она не смогла изложить мне все это устно, но, по-моему, так ей даже больше нравилось. Я взял письмо и пошел в комнату к маме.

Говорить она не могла уже давно, но мы прекрасно объяснялись с помощью специальных знаков - движения глаз, слабое подергивание щеки... Мама использовала все, что только могла, чтобы не потерять окончательно связь с внешним миром.

Она показала, что у нее все в порядке и что ей ничего не надо. Я вернулся в прихожую, переоделся, взял письмо сестры и пошел на кухню. Пока закипал чайник, я читал этот замечательный документ.

Обстоятельства сложились таким образом, что я не успеваю толком поговорить с тобой до отъезда. Поэтому я решила оставить тебе записку. Когда ты приедешь, я буду скорее всего в роддоме. Ты знаешь, что у женщин в нашей семье роды проходят легко и быстро, да и прогнозы врачей самые благоприятные. Мне все равно придется остаться в роддоме на несколько дней, но я надеюсь, что это будет не очень долго.

Завтра приедет мой муж, как ты помнишь. Я надеюсь, он не задержится. Как только он появится, направь его ко мне. И попробуй позвонить мне. Мой мобильный ты помнишь.

Это очень нехорошо получилось, что роды приходятся на Дни Возможностей. Но я думаю, что с помощью мужа я справлюсь и с этим.

Тебе придется несколько дней посидеть с мамой. Но ведь это же для тебя не проблема, правда?"

Дальше следовало подробное описание того, что где лежит, какая еда стоит в холодильнике, а что надо приготовить, какие лекарства надо дать маме, что проверить и все в таком духе. Я бегло это просмотрел. Сестричка не могла понять, что бесполезно тратить время и силы на написание таких инструкций, потому что все у нее в доме лежит на тех же местах, что и раньше, что делать с мамой я и так знаю, а содержимое холодильника я изучу и без подробного путеводителя по полкам.

"Если почему-то тебе придется отлучиться, позвони тете. Я уверена, она не откажет и посидит с мамой. В крайнем случае можешь попробовать договориться с соседкой напротив - вы с ней знакомы, насколько я помню, - она женщина добрая и не раз выручала меня".

Дальше шли еще какие-то дурацкие рассуждения. Письмо завершалось настойчивой просьбой позвонить ей на мобильный, как только я появлюсь у нее дома.

Естественно, я позвонил. Разговор получился как обычно бестолковый. Она пыталась в устной форме повторить все инструкции, я напоминал ей о том, что деньги капают и вообще, я все это уже читал. Короче, в минуту мы каким-то чудом уложились.

Покончив с неприятным делом, я налил себе чай и пошел в мамину комнату.

Некоторое время я рассказывал ей о своей жизни - о новых заказах, о том, что мне в конце месяца придется уехать из города почти на три недели, а может, даже и больше, потому что фирма получила крупный заказ, и если все будет хорошо, я могу получить даже повышение. Или хотя бы просто хорошие деньги. Рассказал о недавней выставке. На ней было и несколько моих работ. Обо мне упоминали в газетах, в одной была даже небольшая заметка обо мне, но мне удалось продать только одну картину. И то... недорого, прямо скажем.

На стене образовалась та самая картина в аляповатой раме. Мало того, что рама сама по себе была тем еще шедевром, так она еще и не сочеталась с картиной совершенно. К тому же картина была маленькая, а рама очень массивная, что тоже красоты не добавляло. И то ли из-за сочетания с такой рамой, то ли еще почему, моя собственная картина показалась мне бездарной мазней. И мне даже немного стыдно стало, что я с таким лезу на выставку и чего-то хочу.

Картина висела так, что маме она была не видна.

- Подожди минуточку, - сказал я и подошел к картине. Я хотел, если это вообще возможно, снять ее, вынуть из рамы и показать маме.

Когда я протянул к раме руку, в ней открылась зубастая пасть и попыталась откусить мне пальцы. Я отдернул руку, но недостаточно быстро, поэтому она меня все-таки достала.

< Пряча от мамы окровавленную руку, я сказал:

- Тут появилась моя картина. Только она в хищной раме. Я хотел ее снять, чтобы показать тебе, а она попыталась меня укусить. Но ей удалось меня только поцарапать. Я сейчас пойду наклею пластырь, а потом вернусь и подумаю, что с ней делать.

Я прекрасно знал, что в отсутствие мужа ни водки, ни спирта, ни чего-нибудь еще алкогольного сестра в доме не держит. Перекиси водорода я тоже не нашел. А рану все-таки лучше было бы сначала промыть. Я решил сперва промыть водой, а потом смазать чем-нибудь и заклеить пластырем.

В ванной я открыл кран над раковиной. Из него потела мутноватая желтая жидкость, в которой я опознал апельсиновый сок. Его я не люблю ни в каком виде, и для промывания ран он точно не подходит. Я закрыл кран и открыл еще раз. Ничего не изменилось. Я попробовал кран над ванной. Оттуда лился томатный сок. Его я, конечно, люблю, но именно сейчас я предпочел бы что-то другое. Со второй попытки я получил то же самое. Я пошел на кухню, надеясь, что там будет что-то более подходящее.

Из кухонного крана потекла прозрачная жидкость, запах которой я сразу узнал. Водка!

Водка мне подходила как нельзя лучше. Я промыл рану, разыскал зеленку и пластырь, а потом вернулся к маме.

Вернулся я как раз вовремя, потому что картина на стене горела зеленоватым пламенем, а рама-чудовище пронзительно визжала во все четыре пасти. Я сорвал картину со стены. На этот раз обошлось без травм, потому что раме было не до меня. Я принес картину в ванную и бросил на дно ванны. У меня была надежда, что эмалированный чугун, как и кафельная плитка, не горит даже сегодня. А еще у меня была надежда, что от огня рама сдохнет, и мне не придется придумывать, как ее добивать.

К счастью, так и получилось. Когда занялась рама, визг перешел практически в ультразвук и очень скоро затих. Зато воняло это существо гадостно. Поскольку оно, по-моему, было уже мертво, я решил погасить огонь. Я осторожно включил кран, и только когда убедился, что из него течет виноградный сок, а не бензин, переключил на душ и стал заливать пламя.

Мертвое существо с остатками картины я выбросил в окно, потому что мне не хотелось выходить из квартиры. Тем более, что я не помнил, видел ли я мусоропровод...

Я вернулся к маме и еще некоторое время болтал. Потом мама показала, что устала и хочет спать. Я вернулся на кухню и включил кран. Похоже, шансов выпить еще чашечку чая у меня не было. Последнюю воду из чайника я уже извел, а кран на кухне, похоже, не признавал жидкости, не содержащие спирт. На этот раз из него текло посредственное белое вино. На всякий случай я налил его в стакан - мало ли, чего будет дальше. Я взял еще стакан и чашку и пошел в ванную. Кран над раковиной, похоже, признавал только апельсиновый сок, который я терпеть не могу. Кран над ванной на этот раз выдал ананасовый, который я тоже не пью. Мне стало обидно, что я не набрал томатного и виноградного.

Когда я вернулся на кухню, из крана лился дешевый портвейн. Его мне тем более не хотелось. Исключительно из озорства я решил проверить, а что за жидкость в сливном бачке унитаза. Там не оказалось ничего. Я приоткрыл крышку бачка и увидел сердитого гнома за огромным столом, заваленным бумагами.

- Вы что, не видите, прием окончен! - недовольно проорал он, и я закрыл крышку. Оставалось только смириться с фактом - воды в доме не было. Даже в сортире.

Я сел на кухне и включил телевизор. Смотреть было нечего. По одной программе крутили жесткое порно с элементами садомазохизма, некрофилии и зоофилии. Я, конечно, понимаю - ночь, в такое время можно многое показывать, но до сих пор я ничего подобного за нашим телевидением не замечал. По другой программе был занудный сериал, повествующий о семейных проблемах четы драконов и их друзей и родственников. Несмотря на несколько необычный видовой состав актеров, сериал ничем не отличался от человеческих мыльных опер. По третьей программе мелькали цветные пятна и временами звучала совершенно жуткая музыка. По четвертой программе лысый доктор психологии вещал о феномене Дней Возможностей. Это был вечный треп о том, как меняется в это время поведение человека, его восприятие действительности и даже многие установки. Я подумал, что нет никаких причин разводить столько трепа, чтобы сказать такие простые и банальные вещи, которые даже дети понимают. И что при этом он прав. Вот если бы он в любое другое время начал прямо у меня на глазах сереть, скукоживаться и потихоньку разваливаться и рассыпаться в пыль, я отреагировал бы на это несколько сильнее. А сейчас - ничего. Впрочем, к тому моменту, как от его щеки отвалился приличный кусок, обнажив кости, зубы в серых деснах и еще вполне сохранившийся язык, он мне надоел, и я просто выключил телевизор.

Некоторое время я сидел за столом и делал зарисовки по памяти - странная процессия, подсвеченная скала посреди озера, отражение загадочного города, вампир-перевозчик, ребята из ЗАО "А.Д." за работой... Охота бледных тварей на меня и тигроподобного существа на бледных тварей. Тигроподобное существо мне далось с трудом, потому что я плохо его рассмотрел и слишком многое пришлось додумывать. Я рисовал больше по привычке. Из всего этого мне пригодится, скорей всего, только скала... И то для творческой переработки под нужды какого-нибудь заказчика. Ну, может еще пейзаж со странным городом. Все остальное вряд ли кто купит, и это не те картины, которые хочется нарисовать просто для собственного удовольствия.

Потом я лег спать. Завтра будет новый день и новые сюрпризы, и мне придется еще решать кое-какие свои проблемы. Оставалось только надеяться, что замечательный муженек моей любимой сестрички все-таки соблаговолит вернуться.

Наутро я проснулся довольно рано. И начал, естественно, с того, что проверил краны. Из всех текла вода. В сортире тоже вода имелась. Я набрал воды в разные емкости. Это тоже ничего не гарантировало, но увеличивало шансы. Как обычно.

Потом я пошел в мамину комнату. Все было в порядке. Только покончив со всеми делами я сам позавтракал, а потом позвонил сестре. Если бы мой мобильный работал, я послал бы ей SMS, что, конечно, не значило, что она мне не перезвонит сама. В любом случае мне пришлось подробно рассказать, что произошло, а чего не произошло за ночь.

Когда я покончил с этим неприятным делом, я достал пепельницу и закурил прямо на кухне. Сестра этого не одобряла, но давно перестала с этим бороться. Тем более, ее все равно не было дома.

Надежда, что она не позвонит хотя бы до вечера, была невелика. Денег на мобиле было еще много, она радостно сообщила мне, что там есть где ее подзарядить... Так что все как обычно.

Моя сестра всем была хороша, кроме одного - в некоторых вопросах она становилась жуткой занудой и рвалась контролировать все, что ни в каком контроле не нуждается по определению.

Утро прошло совершенно бездарно. Несколько раз я тянулся к телефону. Первый раз он выглядел как обычно - пожилой аппарат неопределенного происхождения, громоздкий, с одной трубкой на шнуре, который еще работал как база для другой трубки. За долгие годы жизни он немного потускнел, пластмасса словно покрылась беловатым налетом, но в молодости он был совершенно жуткого кричащего красного цвета. Тогда я решил, что в любом случае еще рано звонить. Просто даже неприлично.

Во второй раз я твердо решился позвонить, но меня остановило то, что у еще более допотопного зелененького телефона вообще не было ни диска, ни кнопок. Я не стал с ним связываться.

На третий раз телефон снова был обычным, но я решил, что все еще рановато.

Наконец на четвертый раз я уже даже снял трубку одного из первых телефонов с диском, белого с золотом и очень громоздкого, но потом решил, что это просто глупо. Как я могу о чем-то договариваться с человеком, если у меня нет уверенности, что мне будет на кого оставить маму?

Я положил трубку на рычаг, она с тихим шипением приплавилась к нему, но больше ничего с телефоном, к счастью, не случилось.

Надо сначала дождаться этого водилу, а уже потом решать свои дела.

Он появился примерно к обеду. Открыл дверь своим ключом, проорал в пространство "Милая!!" и расстроился, увидев вместо любимой жены меня.

Я даже не стал особо притворяться, что рад его видеть. Он не маленький, сам все понимает. Он прекрасно знает, что я не обязан его любить. Он прекрасно знает, что я предпочел бы сейчас быть в другом месте.

- В роддоме, где же еще. Вот адрес, поезжай к ней. Очень может быть, что она родит сегодня. Можешь пожрать, прежде чем ехать. Я тут как раз разогреваю.

Он кивнул, стал снимать сапоги, отстегнул непонятно откуда взявшуюся шпагу.

- Появилась, когда я из машины вылезал. Тогда она была леденцовая, а сейчас - не знаю.

Я взял шпагу. Ножны и рукоять были вполне настоящими, но клинок действительно был леденцовым. Он состоял из двух слоев - зеленого и красного. Действительно забавная штука. Я посмотрел на свет через прозрачный леденец. Красиво. И абсолютно бесполезно. Есть такую штуку жалко, а не есть - глупо.

- Сам не знаю, что с ней теперь делать, - сказал он.

Ели мы молча. Он спешил и не хотел тратить на это время, мне просто не хотелось говорить. Потом он уехал к любимой жене, а я остался.

К вечеру сестра родила. Мальчика. Она, естественно, была рада, ее муж - еще больше. Я, впрочем, тоже был рад, и когда счастливый отец ребенка вернулся домой, мы это дело отпраздновали. Не слишком усердствуя, конечно. Напиваться, когда на тебя оставили парализованную женщину - глупо, напиваться в Дни Возможностей - тоже глупо. Но напиваться в Дни Возможностей, когда на тебя оставили парализованную женщину - это верх идиотизма. Потому мы и соблюдали меру. Зеленые черти, правда, все равно появились, но только за окнами. Пробраться в дом они даже не пытались.

На следующее утро похмелья не было, поэтому полившийся из крана на кухне рассол не понадобился. Со второй попытки из крана полилась вода, так что я смог сварить себе кофе.

Вскоре появился муж моей сестрички. Мы договорились с ним, что я поеду домой, а он останется здесь. Только когда надо будет забирать сестру, он мне позвонит. Как крайний вариант сгодится и тетушка. Хотя ему так же не хотелось связываться с ней, как и мне. Если у нас с ним и было что-то общее, то это нелюбовь к этой грымзе. А если у нас с этой грымзой и было что-то общее, то только то, что мы оба не одобряли выбор сестры. Правда, интенсивность эмоций и способ их выражения здорово отличались.

Короче, я поехал домой. Все складывалось как нельзя лучше.

Если не считать, конечно, того, что метро на месте не оказалось, и мне пешком пришлось тащиться до следующей станции. Но все было довольно спокойно, так что домой я добрался быстро и без потерь.

Дома все тоже было нормально, кроме дурацких обоев в цветочек. В жизни у меня такого не было!

Я налил в стакан немного виски и сел в любимое кресло. На автоответчике были записи, и я прослушал их. Большинство было неинтересными. Звонила любимая девушка, уверяла, что именно сейчас хотела бы, чтобы я был рядом, и удивлялась, куда я пропал. От нее было несколько звонков. Звонил коллега по работе, сообщил, что уже купил билеты, и лучше будет, если я заскочу к нему и заберу их. Когда этот бардак кончится, конечно. Было несколько звонков от старых приятелей, которые просто хотели потрепаться и просили перезвонить, когда будет время.

На одной из записей незнакомый голос прошипел что-то непонятное. По-моему, на неизвестном мне языке. Хотя может, это дикция такая, что и родной язык не узнаешь...

Одно из сообщений заставило мое сердце биться чаще. То ли от радости, то ли еще от чего. Звонил ОН. Тот самый человек, которому хотел позвонить я сам, хотя не очень-то представлял, как объясню такое желание общаться. Во всяком случае, та версия, которая была у меня, мне убедительной не казалась. Он хотел поговорить со мной, но, как обычно, не говорил зачем. Я набрал его номер.

- Ты всегда был непрактичен. Но речь не о том. Ты же знаешь...

Он не стал заканчивать фразу. Мы оба и так знали, что он скажет.

- Хорошая работа. Объем, конечно, большой, но ты справишься. Просто это займет тебя на пару месяцев.

Я едва не выругался. Принятое мной решение казалось единственно правильным.

- Хорошо. Я думаю, не стоит откладывать встречу. На эти дни у меня нет никаких планов, а потом мне и без ваших заказов есть чем заняться. Так что не будем откладывать.

- Лучше завтра. А если завтра не можешь, то надо подумать... Послезавтра я еще смогу. А потом вряд ли.

Ну и хорошо. Этот подонок нашел меня сам. Это не может не радовать... В некотором смысле. Только теперь еще более остро встал вопрос - как? Остальные вопросы были сняты. Оставался один. Самый главный.

История была проста. Жил-был молодой бедный художник. И даже без особых надежд на признание. Я никогда не переоценивал собственные возможности. Способный, но не талантливый. А даже если и талантливый, то далеко не гениальный - а это почти приговор. Меня это в общем и целом устраивало. Вернее, сейчас устраивает. Но тогда была одна проблема - деньги. И в тот момент, когда эта проблема стояла особенно остро, ко мне подошел один мой коллега. Почти бездарность, конечно, но он умел устроиться. Впрочем, тогда это еще было не очень заметно. Мы с ним вместе работали на одну контору... Он предложил мне то, от чего я тогда не смог отказаться. Сейчас я бы на такое не пошел, но тогда все было по-другому. Во-первых, он предлагал хорошие деньги. Во-вторых, тогда я был готов идти на большой риск и на довольно сомнительные предприятия. В-третьих, приятно было чувствовать себя умнее всех. Все такие дураки, купились. А я знаю правду. И я сам, своими руками ее создал.

В общем, умнее всех в итоге оказался он, а не я.

Дело называлось - подделка произведений искусства. И вскоре я оказался замазан по самые уши. Мало того, что этот подонок доходчиво объяснил мне, что доказать, что вот именно эту вещь сделал я - можно, а вот доказать, что к этому причастен он - практически нереально. Но это ерунда, потому что и ему в любом случае не выгодно светить эти дела. Так что без крайней необходимости он этого доказывать не будет. Да это и не нужно, поскольку он и так знает о моих неблаговидных делишках и прочих грехах молодости. Это не так много, конечно, но это серьезный аргумент, в случае чего.

Надо отдать ему должное - моя работа всегда хорошо оплачивалась. Всегда - потому что это было не один раз.

Такое случалось не очень часто, но когда он обращался ко мне, мне и в голову не приходило отказать ему.

Но за прошедшие годы я остепенился. И хочу, чтобы мне ничто не помешало вести ту жизнь, которая мне нравится. Но этот человек представлял угрозу как минимум для моей репутации, если не для моей свободы. Я не хотел ссориться с ним, потому что это почти наверняка означало конец всего, к чему я привык. А этого мне не хотелось.

Только после одного из наших разговоров я задумался о способе окончательного разрешения проблемы.

Этот подонок любил хвастаться своей предусмотрительностью. С возрастом он все реже говорил о своей гениальности, которую слепые и тупые - а главное, меркантильные - современники признают, только когда его уже не станет, и все чаще - о своей предусмотрительности и хитрости, о своем уме. Не хвастаться он не мог.

Тогда он сказал мне, что его новые хозяева не ценят его как художника, что его произведения - это для избранных, и этим примитивным бандюгам не оценить их, но он нужен им, потому что он не дурак. С его связями в мире искусства он может найти им специалистов для любой работы. Но он не такой кретин, чтобы сводить хозяев напрямую с исполнителями. Потому что тогда они могут в следующий раз обойтись без него. И даже если с ним что-то случиться, эти дураки не смогут ни на кого выйти. Так что они вынуждены пылинки с него сдувать... Ну и все в таком роде.

Вот тогда-то я и подумал... Пылинки с него, конечно, никто не сдувает, но такая скрытность вполне в его духе. Значит, если его не станет...

Я колебался довольно долго. И, может быть, я не решился бы и на этот раз, но он сам поставил меня в такие условия... Я не мог плюнуть на заказ. Просто не мог. Это значило потерять работу. А если я хорошо справлюсь с этим проектом, меня могут повысить. А это означает, что я буду получать уже вполне приличный постоянный оклад, а не только проценты от заказов и какую-то чисто символическую сумму. Я уже не говорю о том, что с такого крупного заказа я в любом случае получу процент, а это уже серьезная сумма. И я должен отказаться от всего этого ради очередного рискованного дела? Ни за что!

Перед глазами возникло сказочное видение - нечто похожее на кастет с когтями. В какой-то стране такие штуки использовали, когда надо было убить кого-то и свалить вину на тигров. Великолепная вещь - мне бы она пригодилась, но где ее взять?

Я закурил сигарету и задумался. Итак, что мне нужно?

Что-нибудь нетипичное. Все равно что, но не банальный пистолет или нож. Правда, старинный кинжал или допотопный пистолет мне бы вполне подошли, но где их взять?

Что угодно, но нетипичное - это замечательное описание. Воображение работает великолепно. Сразу можно было составить список из нескольких сотен наименований, но ничего, что я действительно мог бы использовать, мне в голову не пришло.

В конечном итоге я бросил это дурацкое занятие и устроил обыск в собственной квартире. Не потому, что так уж рассчитывал найти что-то стоящее, а потому, что по опыту знаю - самые ценные мысли приходят мне в голову, когда я чем-то занят, а кроме того, я могу найти что-то, что натолкнет меня на нужную мысль.

Заниматься таким делом в Дни возможностей - это, конечно, идея. Мало того, что и в нормальные дни в собственном доме можно найти много всего удивительного, так еще и реальность шутит свои дурацкие шутки. Я старался не слишком отвлекаться на всякую ерунду, если она не представляла для меня опасности, так что к вечеру я закончил. Естественно, шкафы с рисунками и рисовальными принадлежностями я трогать не стал. Там могло заваляться что-то ценное, но шансы были не настолько велики, чтобы взваливать на себя такую работу. Тем более, что один из шкафов со злорадной рожей показал мне язык. Я решил истолковать это как "фиг ты здесь чего найдешь!"

На столе передо мной в конце вечера оказались: полная бутылка виски, которая еще утром была больше, чем наполовину пуста, а я с тех пор еще немного отпил; пять отвратительных дешевых сигар, в которые превратились мои последние сигареты, и мои немногочисленные находки.

Ожерелье из внушительных когтей и не менее внушительных зубов, которое мне кто-то подарил в незапамятные времена. Кастет, которого я в упор не помнил. У меня когда-то был кастет, но, по-моему, другой. Здоровый кухонный нож, вполне подходящий киношному маньяку, но значительно уступающий тому великолепному оружию, которое я видел накануне. Копия старинного кинжала, которую я после некоторых раздумий убрал. Может быть, выглядит он солидно, но убить им нельзя. Какой-то странный металлолом, назначение и происхождение которого я установить не мог. Но я был абсолютно уверен, что раньше его у меня не было. А еще нечто, напоминающее сильно уменьшенную копию противолодочной мины. Я надеялся, что оно только выглядит так. И эта штука тоже появилась неизвестно откуда.

Значит так... Если исходить из того, что мы имеем, у меня два варианта. Вариант первый - из "мины" сделать шипастую палицу. Вполне можно. Только насадить на палку и заточить "шипы". В принципе, можно успеть. У меня был даже полезный в хозяйстве мини-станочек, на котором это можно сделать... Если не запорешь его на фиг. И если эти шипы не полые. И если это не бомба в глубине души.

Зато я прекрасно видел, как можно закрепить когти на кастете. Вопрос был в другом - а смогу ли я нанести этим оружием достаточно глубокие раны. Такие когти хорошо работают, когда ими орудует тигр или еще какая большая и сильная зверушка. А я серьезно опасался, что мне будет слабо ударить с достаточной силой. Может, их можно заточить?

Нож... Нож - это не вариант. Конечно, это тоже не так плохо, но все же это не настолько очевидный случай.

В чем была красота моего замысла - многие смерти, явно насильственные, но при этом странные, - произошедшие в Дни Возможностей, списывают на "несчастный случай". Вампир, какое-нибудь чудовище или зверь, не существующие в реальности маньяки и наемные убийцы, духи и демоны, зомби, сумасшедшие маги - да мало ли кто может в это время убить человека. Но не возбуждать же против них уголовные дела, правильно?

Естественно, в это время убивают не только они. Не один я такой умный. Но вы докажите, что это было сделано реальным человеком!

Ладно, нож все-таки оставим. Может, пригодится. Но наибольший интерес у меня вызывали когти.

Я решил сразу попробовать что-то с ними сделать.

Когда я ложился спать - а это было уже довольно поздно - было готово временное крепление и я испытал свое оружие. Результат был не лучшим - когти надо было как минимум поточить. Или даже придумать что-то...

Наутро я проснулся в пентхаусе. Это, конечно, мечта всей жизни. Как и студия с окнами в потолке, но ее пока не наблюдалось. Только пентхаус был, естественно, глючным. И в этом глючном жилище было практически невозможно найти хоть что-то. Инструменты, которые я оставил на столе, куда-то делись. Зато на журнальном столике лежал мой странный арсенал, в котором появилось что-то лишнее. Бутылка и сигареты - слава богу, не вчерашние сигары - лежали там же. Я изучил новообразовавшиеся предметы.

Во-первых, огромный ком пластилина какого-то серовато-коричневого цвета. Или даже скорее коричневато-серого, с легким зеленоватым оттенком. Мне он был совершенно не нужен.

Во-вторых живая фиолетовая лягушка. Она квакала, но спрыгнуть со стола не пыталась. Надо с ней что-то делать...

В-третьих, допотопный набор для бритья, с двумя опасными бритвами, помазком и баночкой какой-то разложившейся субстанции. У меня промелькнула какая-то мысль, но я не стал на ней останавливаться.

В-четвертых, чучело кошки. Кошка была черная, а вместо глаз были вставлены две красных стекляшки. Я был далек от мысли, что это рубины, хотя в камнях не разбираюсь. Зубы и когти у кошки были металлические. Это производило немного странное впечатление, но в целом чучело мне понравилось.

В-пятых, на столе лежало несколько мотков проволоки различной толщины.

Лягушка с негромким хлопком разорвалась на конфетти. Мне же проще.

Я взял свое чудовищное творение и обнаружил, что когти за ночь приросли к кастету, а сам кастет порос зеленой и белой шерстью. Отлично! Но мне-то нужно было, чтобы когти пока снимались!

Я попробовал кастет еще раз. Все тот же результат, что и вчера - когти не стали острее, а оружие - эффективней.

А уж точить их, когда они намертво приделаны к кастету - это, извините, та еще задача.

Мне не хотелось перегружать свое изделие предметами странного происхождения, но я вспомнил, что такие штуки есть и у меня. Я всегда обожал точить такими лезвиями карандаши. Особенно когда они очень мягкие.

Их поиск занял немало времени. В квартире практически не осталось знакомых предметов мебели, к тому же все было переставлено. И неудивительно...

Нет, это жилище мне положительно нравилось. Все было безупречно, все было как специально для меня... Только я пока не ориентировался, что где лежит. В моем доме и обычно сложно что-то найти, но теперь... Я все-таки обнаружил нужный шкаф. Через некоторое время я нашел и коробку от печенья, в которой лежали, помимо всего прочего, и лезвия. Победа!

Коробка оказалась до краев заполнена золой. Пока я рылся в коробке, я весь покрылся серой пылью и расчихался. Но две бритвы я вытащил.

Работать было неудобно. Но в итоге я закрепил аккуратные обломки лезвий на когтях. Сначала я, естественно, потренировался на глючном лезвии и неиспользованных когтях.

Вечером я еще разломал рейсшину и обклеил металлический цилиндр из нее искусственным мехом. Мое оружие было готово. Когти на левую руку и маленькая, но увесистая дубинка в правую. Проще будет сперва оглушить его, наверно.

Я вздохнул и налил себе полный стакан виски. Это все была теория. Чистая теория. А что будет завтра вечером - неизвестно.

Я пил, страдая от отсутствия сигарет. Но спускаться к ларьку было стремно. Я знаю, что это глупо, но когда происходят такие существенные изменения, мне становилось немного не по себе. Вот выйду я из этого пентхауса - а куда я вернусь? И будут ли здесь те вещи, на изготовление которых я потратил столько времени? Мне не хотелось лишний раз рисковать.

Я методично надирался. Мне было сильно не по себе. Слишком много слишком неприятных вопросов. Смогу ли я решиться? Если я решусь, то как я смогу это действительно сделать? Не выдам ли я себя раньше времени? Если мне не удастся оглушить или убить его сразу - что тогда?

О последствиях убийства или неудачной его попытки я даже и не думал. И правильно. Рано еще.

Весь следующий день был просто ужасен. Похмелья почти не было, но я не уверен, что это к лучшему. Я весь издергался. Даже любимое занятие - рисование - не отвлекало меня от этих мыслей и не помогало успокоиться.

За ночь никаких изменений не произошло, разве что кастет стал еще более пушистым, а мех на стержне от рейсшины поменял расцветку с псевдолеопардовой на псевдотигриную и теперь производил впечатление натурального. Я по-прежнему жил в пентхаусе. Это было, конечно, неплохо, но и дураку ясно, что это скоро кончится. Если бы я действительно жил на верхнем этаже, оставался бы мизерный шанс, что так и останется, но и этот шанс был бы настолько мал, что не о чем было бы разговаривать. А так как я живу совсем даже и не на последнем этаже, то и вовсе говорить было не о чем. А жаль. Только расстроило меня это чудо...

В общем, я вышел из дома немного пораньше, чтобы погулять и успокоиться. Может быть, даже отвлечься на что-то.

Мне опять выдали любимую сырую погоду, хотя когда я выглядывал из окна было ясно и сухо.

Потихоньку сгущались ранние сумерки. Было красиво и чуть-чуть тревожно. Мимо меня проезжали машины без водителей. Шестиногая собака выла, задрав морду к небу...

Я поспешил повернуть за угол, надеясь, что там будет лучше.

За углом дороги не было. На ее месте разлилось огромное черное озеро, в котором не отражалось ничего. К воде склонялись ветви деревьев. Воздух стал настолько сухим, насколько он может быть вблизи озера. Здесь было хотя бы спокойно. Подул легкий ветерок, по поверхности черного озера пробежала золотистая (почему, интересно, золотистая?.. не понимаю...) рябь, мне почудился слабый запах коньяка... Ветерок утих и запах исчез. Я сел на толстую ветку и стал смотреть на озеро. Коньяк мне скорее всего просто померещился, потому что мне очень хотелось выпить для храбрости. Только я считал, что это глупо, и не уступал дурацкому и неуместному желанию.

Некоторое время я сидел у озера и, как ни странно, успокоился. Почти. Идти куда-то мне, правда, совершенно расхотелось. Мне и тут было так хорошо.

На середине озера два каких-то создания устроили что-то вроде странного и красивого танца. Они то выпрыгивали из воды и, описав в воздухе красивую дугу, падали обратно, то пропадали из вида, то только слегка приподнимались над поверхностью воды, кружили вокруг друг друга. Потом к ним присоединились еще создания, прыжки стали более замысловатыми, танец - еще более гипнотическим. И я наконец-то смог рассмотреть, что это были за существа. Русалки. Всего-навсего русалки.

Я понял, что сидеть тут и любоваться их танцем можно вечно, а если еще и познакомиться с ними лично то и вообще... Но это в мои планы не входило. Я с неохотой встал и пошел прочь от озера. Снова к метро, немного другим путем, правда... Ничего. Я все равно успеваю.

Метро было на своем привычном месте. Я вошел внутрь, спустился на платформу, обогнул двух парней, отковыривающих с пола золотые плитки в надежде, что они никуда не исчезнут... Поезд был почти нормальный. Но внешний вид - это мелочи... Главное, чтобы он ехал куда нужно.

Поезд ехал куда нужно, причем умудрился по дороге перескочить на другую ветку. Так что он избавил меня от необходимости совершать пересадку и сэкономил мне время. Зря он это сделал...

Я снова начал дергаться. А это уже ни в какие ворота не лезло. Я не знал куда деться, пока не нашел маленькое и совершенно пустое кафе. Чешуйчатая официантка принесла мне горячий чай, а потом присела у столика и начала плакаться. Еще вчера вечером она была нормальной девушкой, а вот теперь покрылась чешуей...

Было ли это правдой или девушка была очередным наваждением - неважно. Она спасла меня от меня самого. Помогла отвлечься. То есть не то, чтобы отвлечься. Даже если перед каким-то пустячным делом болтаешься вот так - это действует на нервы. А уж в таких обстоятельствах... А идти к нему раньше я не хотел. Я не мог быть уверен, что не встречу там кого-нибудь. К моему-то приходу он постарается спровадить гостя, если у него кто-то есть, но пока меня там не ждут. И девушка помогла мне провести это время и я хотя бы не болтался как неприкаянный призрак между небом и землей.

Я не знаю, каким чудом я сумел собраться, когда пришло время идти. Я выглядел нормально и обычно - или почти нормально и обычно... И самое странное - я примерно так же и чувствовал себя. Как будто мне просто предстоял непростой разговор с человеком, которого надо было убедить, что я никак не смогу поработать на него в ближайшее время... Может быть, мне просто слишком сильно хотелось, чтобы именно так оно и было.

Но когда я нажимал кнопку звонка, сердце куда-то провалилось. Точно не в пятки - там его не обнаружилось, - а вообще неизвестно куда. Он открыл дверь практически сразу.

- Привет, - ответил он удивленно. - А ты откуда?

- Ну здравствуй! - в свою очередь удивился я. - Но ты же сам мне звонил. На автоответчик. А я потом перезвонил тебе и мы договорились встретиться.

Удивление вытеснило на какое-то время все прочие эмоции, и сердце вернулось на свое место.

- Вообще-то, этого не было. Но заходи, раз уж пришел. На самом деле я действительно собирался звонить тебе, но решил дождаться конца этого безумия.

Я зашел в квартиру и пошел за ним на кухню. Возле мусорного ведра сидела его собака и монотонно била в барабан здоровенными барабанными палочками, которые она каким-то образом держала в передних лапах.

- Не обращай внимания, - сказал хозяин странного животного. - Она уже второй день так. И ни на что не реагирует.

Не считая того, что некоторые моменты он разъяснил более подробно, а я меньше вставлял комментарии, повторился наш недавний телефонный разговор.

- Ты именно за этим мне и звонил, - сообщил ему я.

- Как удачно, - улыбнулся он. - Пошли в мою студию. Я тебе заодно покажу свою новую работу. Да и вообще...

Он не успел договорить, что "вообще", потому что неосторожно повернулся ко мне спиной. Я не стал терять время зря и ударил его по голове той самой сердцевиной рейсшины, которую я заготовил. Он упал, а я взял свои когти.

В первый момент мне показалось, что вся моя рука от локтя и ниже превратилась в тигриную лапу. Только шерсть вместо черно-рыжей с белым на пальцах была черно-зеленой с белым. Но в следующий момент я сообразил, что это только иллюзия, потому что я продолжал чувствовать пальцы, сжимающие металл.

Я перевернул его лицом вверх. Голова откинулась назад и горло...

Я почувствовал, что не могу. Мне никогда не сделать этого... Я не смогу его даже просто убить, не говоря уже о том, что я планировал сделать. Но пути назад уже не было.

Я размахнулся когтистой лапой и опустил ее. Потом еще раз. Еще. Еще. Но я так и не смог заставить себя вонзить когти в его горло. Наконец я отвернулся и не глядя ткнул когтями. Рванул. Еще раз. Удар - рывок. Как это было просто... Потом я посмотрел...

Я успел добежать до туалета. Правильно. Было бы очень плохо, если бы меня стошнило прямо здесь.

Потом я вернулся к телу. Меня всего трясло, но... Но это было как раздвоение личности. Пока одна из этих двух личностей билась в истерике, вторая боролась с предательской дрожью и делала то, что должна была сделать. Я снова склонился над трупом и не отворачивался больше, разрывая когтями живот, проводя чудовищной лапой по лицу, поднимая его руку и калеча ее, как будто он хотел ей закрыться вначале...

Монотонный барабанный бой немного действовал на нервы.

Потом я начал наводить беспорядок на кухне, как будто бы здесь была борьба, как будто бы здесь резвился огромный хищник. Я смог к этому времени загнать истеричную половину своей личности в самый дальний угол так что, хотя меня по-прежнему трясло, я действовал удивительно осмысленно. И старался ничего не трогать руками.

После того я пошел в его комнату. Я некоторое время назад выяснил, где он хранит свою замечательную папочку... Папочка там была не одна, и я собрал их все и сунул в сумку. Я зашел в ванную и привел себя в порядок, замыв самые заметные пятна крови.

Потом я стер свои отпечатки со всего, что все-таки успел потрогать, убедился, что ничего не забыл и не оставил следов своего пребывания, поставил на плиту чайник и ушел, захлопнув за собой дверь. Оставленный на включенной газовой плите чайник еще не гарантировал пожар. Он вообще ничего не гарантировал. Но кто знает. Дым или запах газа, если пламя задует, может привлечь внимание. А может и нет...

Я не очень-то понимаю, зачем это сделал, но какая-то часть моей личности говорила, что это было правильно.

Когда я закрывал дверь, собака все еще барабанила.

До реки было недалеко, поэтому я пошел пешком. Сумку с компроматом и орудиями преступления я выбросил в реку.

Я вернулся домой, по дороге купив еще бутылку виски и хороший запас сигарет. Мой дом уже не был пентхаусом, но и черт с ним. Паршиво было только, что верхний свет не зажигался. То ли из-за проблем с проводкой, то ли из каких своих соображений. Из загадочных предметов, найденных мной накануне, осталась только кошка.

А еще прямо посреди кухни стояла огромная пальма в горшке. На пальме сидела обезьяна и допивала остатки виски из старой бутылки. Я кинул в наглое животное ботинком, оно завизжало, соскочило с пальмы и выпрыгнуло в форточку, прихватив с собой бутылку. Я закрыл форточку и пнул кадку с пальмой.

После этого я открыл бутылку и начал пить. Я совсем не думал о том, что на следующий день сестру будут забирать из роддома, так что меня почти наверняка напрягут...

Как ни странно, от пьянства ничего плохого не случилось. Люстра в комнате зажглась, но предварительно превратилась в круг со свечами, который висел на цепях. А за окном все пропало. Не было ни улицы, ни домов на другой ее стороне. Не было вообще ничего. Только тьма, и временами серый или зеленоватый дым. Или туман. Он клубился за окнами, принимал иногда причудливые формы и исчезал, чтобы снова появиться бесформенными клубами...

Где-то уже в ночи напротив меня появился собутыльник. Я нес какой-то бред, он кивал, и лил себе в рот из бутылки зеленую жидкость, поразительно напоминающую антифриз. Потом он превратился в облако зеленого дыма, вылетел в услужливо распахнувшуюся перед ним форточку и растворился в темноте.

Естественно, на следующий день меня напрягли. Я снова поехал к сестре. И с первых же шагов вляпался.

Серебристая дорожка начиналась прямо от двери подъезда. Я ступил на нее и пошел. Я не мог ни оторвать от нее взгляд, ни свернуть с нее. Я даже думать ни о чем не мог. Вернее, мог, но очень медленно... Временами дорожка начинала искрить, особенно на поворотах. Кажется, я о чем-то таком читал... Минут через пятнадцать у меня не то, чтобы прояснилось в голове, а просто медленный мыслительный процесс начал приносить результаты.

Мне это все-таки удалось - и притормозить, и спрыгнуть. Не знаю как, но удалось. Я сумел оттолкнуться обеими ногами, метнуться в сторону, но в момент прыжка что-то словно дернуло меня за ноги и толкнуло в плечо. Поэтому я приземлился не на ноги, как планировал, а на бок, сильно ударившись плечом. То ли по инерции, то ли повинуясь какому-то дремучему инстинкту я откатился в сторону.

Я лежал под кустом, лицом к светящейся дорожке и смотрел, как в то место, куда я приземлился, бьют молнии.

Потом это прекратилось и я встал. Плечо болело. Голова - тоже, но уже совсем по другой причине.

Я огляделся. Я знал эти места. Если пересечь дорожку и пойти чуть назад и влево, минут через 15 можно добраться до дома моей сестры. Я поглядел на часы. Сюда я тоже дошел чуть больше, чем за 15 минут...

Это, конечно, замечательно... Очень даже удобно, если честно. Только вот дорожка...

От дорожки поднялись искры, словно она почувствовала, что я думаю о ней.

Ответ был только один. Меня только немного пугали искры... И молнии.

Я немного подождал, надеясь, что боль в плече утихнет, свежий воздух взбодрит меня... Ну и разминался. Потом я отошел подальше от дорожки, чтобы обеспечить себе приличный разбег. И побежал как сумасшедший.

В одном шаге от дорожки я прыгнул, стараясь взлететь как можно выше. Приземлился я опять неудачно - снова на бок. На этот раз на другой. Впрочем, теперь все обошлось без травм. Я откатился, не обращая внимания на боль в поврежденном плече, и вскочил на ноги, готовый в любой момент отпрыгнуть. Над серебристой дорожкой бушевала гроза. Молнии били не только туда, где я приземлился, но и в саму дорожку по всей ее длине. Или не по всей, но в пределах прямой видимости. И, похоже, это безумие не собиралось прекращаться, скорее даже наоборот.

Молнии стали ударять в асфальт по обе стороны дорожки, все дальше и дальше от нее... Я повернулся и побежал. Я не останавливался пока не добежал до подъезда сестры.

Видок у меня был... Никто мне, естественно, ничего не сказал, но все и так было понятно.

На лице - последствия вчерашней пьянки. Голова болит, а я от этого злюсь. Это тоже картину не улучшает... Куртка в грязи, штаны разорваны. Плечо - один сплошной синяк. На щеке и на руках - ссадины. О прическе я не говорю...

Я не стал вдаваться в подробности, хотя время было - я ведь пришел намного раньше, чем предполагалось. Просто сказал, что мне, похоже, выдалась непростая неделька. Этого было достаточно и для мамы, и для этого обормота.

Я сварил себе кофе и занялся приведением себя в порядок. К приезду сестры я был уже в норме. А потом ее дом превратился в дурдом, поскольку, ко всему прочему, заявилась наша горячо любимая тетя. А в доме всего три комнаты, между прочим. Из них одна - только чуть больше собачьей конуры. И кухня - тоже одно название.

На этом пространстве обретались - орущий ребенок; его усталая, но от этого не менее суетливая мать; парализованная женщина, которую вся эта суета утомляла страшно, но это не мешало ей активно интересоваться происходящим; старая грымза, которая активно интересовалась общением с мамой и лезла к ребенку, норовя при этом поцапаться с остальными; счастливый отец ребенка, явно думающий только о том, как бы выставить отсюда всех лишних, и пытающийся понять кто именно является тут лишним; я сам, страдающий от похмелья и от боли в плече, оттого злой и необщительный. Наконец появилась та самая замечательная соседка. Я уже было решил, что настал конец света, но бардак вдруг прекратился.

Начали его прекращать мы со счастливым отцом новорожденного. Он наконец понял, что всех отсюда не вышвырнешь, поэтому утащил меня в гостиную-конуру, отмечать рождение первенца. Сестричка с соседкой удалились в спальню, где совместными усилиями успокоили ребенка и затеяли бесконечный разговор на всякие загадочные темы. Тетушка дорвалась до общения с мамой, и я увидел ее в следующий раз только когда зашел к маме попрощаться.

А случилось это уже ближе к вечеру. Когда присутствующие в квартире люди снова стали перемешиваться, я сказал, что мне пора, что я устал нечеловечески и вообще...

Домой я опять шел пешком, потому что метро исчезло из города вообще. В паре мест мне удалось срезать дорогу благодаря безумным фокусам пространства. Но это ничего принципиально не меняло.

Если в начале пути я еще был на что-то способен - по крайней мере на то, чтобы помучить себя дурацкими сомнениями и самокопанием, то очень быстро это прошло. Не до того было.

И когда я пришел домой, я не был способен уже ни на что. Я замерз как собака и чертовски устал. Опустевшая вчера бутылка виски сегодня была опять полна. Правда, почему-то коньяком... Вернее чем-то, что должно было его изображать, но по сути являлось клопомором. Мне было все равно.

Я выпил стакан этой дряни и завалился спать. Уснул я сразу.

Это замечательно, конечно. Один день я прожил. И хорошо прожил. За всей этой суетой и всякими мелкими жизненными неурядицами я почти не вспоминал о том, что произошло накануне. Но впереди еще много дней...

Нет, я не хочу сказать, что я так уж сильно раскаивался в том, что сделал. Хотя иногда я начинал прикидывать, как можно было решить проблему по-другому. По всему выходило, что практически никак. Выбор был невелик - решить проблему так, как это сделал я, или не решать ее вообще. Только почему-то этот ответ не успокаивал меня. При этом я понимал, что страдаю ерундой, но ничего не мог с этим поделать. Какая разница, что дело уже сделано? Перебирать в уме различные варианты я не перестану.

Но это только небольшая часть моих терзаний. Причем та часть, которую проще всего было игнорировать.

Проблема была в том, что дело было еще не закончено. И я оказался в самой неприятной ситуации. Я УЖЕ совершил убийство. УЖЕ нет дороги назад. До того многое зависело от меня. Я сам мог решить, буду ли я это делать. Теперь поздно что-либо менять. Все.

И тем не менее, это еще ничего не значило. Во-первых, я не мог быть уверен в том, что это действительно произошло. Мало ли какие шутки шутит реальность с людьми в Дни Возможностей. Во-вторых, я не мог быть уверен, что расследования не будет. А тогда... Тогда главное, чтобы они не вышли на меня. И чтобы у них не было оснований подозревать меня...

Я могу позвонить ему, чтобы проверить, жив ли он. После того, как весь этот бред закончится, конечно. Только... Во-первых, что я ему скажу, если он жив? Ладно, это я придумаю. Это не такая большая проблема. Расскажу первую половину правды, например. Про звонок на автоответчик. И, может быть, про мой ответный звонок, но уже с небольшими изменениями. А если он мертв? Тогда у меня есть шанс напороться на легавых... И привлечь к себе внимание.

Не проверять? И все время мучится этой неопределенностью? По крайней мере до тех пор, пока кто-то из наших общих знакомых не сообщит мне о его смерти. Вот только кто? Как-то так получилось, что этот подлец последнее время общался с другими людьми, а если и встречался или созванивался с кем-то из наших, то все больше по собственной инициативе. Сколько времени пройдет, прежде чем кто-то забеспокоиться из-за того, что он не звонит? И не придется ли мне забеспокоиться самому?

В итоге я все-таки принял решение. Я позвоню где-то примерно через неделю после того, как все кончится. Или даже позже, если терпения хватит. В конце концов, мы давно с ним не созванивались, если не считать глючных звонков в Дни Возможностей. Но их действительно можно не считать, потому что ни для кого, кроме меня, их не было.

Это решение, естественно, ничего не изменило. Я все равно волновался.

Оставшиеся Дни Возможностей я провел дома. Большую часть времени я методично надирался. Иногда нормальным виски, купленном в магазине, иногда - какой-то загадочной бурдой, которая, как только отвернешься или моргнешь, превращалась в апельсиновый сок.

Только в последний день, где-то около полудня, произошло то, что совершенно выбило меня из колеи.

В этом нет ничего особенного. Телефон действительно имеет привычку время от времени звонить. Только трубку мне брать не хотелось. Не столько потому, что я был не очень трезв, сколько потому, что мне ни с кем не хотелось разговаривать.

И я сразу узнал этот голос. Он, как обычно, не представился, но я узнал его.

- Слушай, у меня тут дельце одно есть... Я думаю, тебя заинтересует. Позвони мне, когда появишься дома. Обязательно позвони. Это важно.

Этого не могло быть! Этот человек не может никому звонить по телефону, потому что он мертв! Мертв! Уже несколько дней как мертв! Я знаю это, потому что я сам убил его!

Окно превратилось в глумливую рожу и гнусно мне подмигнуло, а потом показало язык и снова стало нормальным. Только на нем почему-то появилась решетка. Я моргнул - решетка исчезла.

Я пил в тот день, как никогда раньше не пил. Даже в самой ранней юности. Я пил - но не пьянел. Ни капельки. То есть, немного пьянел, но это было просто несерьезно.

Этот паскудный покойник позвонил мне еще дважды. И оба раза я не решился взять трубку. Первый раз он удивлялся, куда я пропал и убеждал меня, что это действительно серьезно и нам действительно стоит созвониться еще сегодня, потому что потом неизвестно когда получится. На второй раз он сказал, что если уж сейчас созвониться не получается, то ладно уж, звонить не надо. Просто он просит меня зайти к нему домой в следующее воскресение во второй половине дня. Не важно, когда именно. Главное - зайти. Другого шанса у меня не будет.

Каждый раз, когда звонил телефон, я смотрел на него, как кролик на удава. Звонил он за вечер только трижды - два звонка от покойника... покойника?.. и один совсем загадочный. Незнакомый голос произнес: "Тебе не удалось! Тебе ничего не удалось! Бездарь! Идиот". А потом раздался издевательский и какой-то нечеловеческий смех. Он стих только тогда, когда я разбил телефон об стену. Только по-моему, хотя я не уверен, шнур я оторвал немного раньше, чем разбил телефон. Но это действительно уже не важно.

Тем временем стемнело и началась последняя ночь Дней Возможностей. Согласно какому-то неведомому закону природы, последняя ночь всегда была ясной, точно так же как первая всегда была пасмурной. Это, конечно, не значило, что небо выглядело нормально. После заката, когда Луна, уже ущербная, но не настолько, чтобы это было заметно невооруженным взглядом, вскарабкалась на небо, там началось огненное шоу. Сначала около пятнадцати драконов соревновались, кто дальше выпустит огненную струю. Вокруг летали зрители, выражающие свое одобрение короткими язычками пламени. Потом победителя приветствовали таким же способом, только более бурно. После этого драконы то ли соревновались в художественном выдувании огня, то ли это были просто показательные выступления. Это было красиво - зеленые драконы, золотое пламя, искры...

Потом в небесах появились три гигантских мухобойки и началось истребление драконов. Самые шустрые успели уйти, остальные под ударами мухобоек с легким хлопком превращались в облачка красноватого дыма и таяли в воздухе.

Потом звезды начали двигаться по небу. Некоторые двигались медленно, некоторые - с чудовищной скоростью. Они летели прямо, описывали круги, хаотично скакали в небесах, иногда складывались в какие-то фигуры, и тогда либо перемещались все вместе, либо менялись местами внутри фигуры...

Наконец они успокоились и встали на свои места. Только спокойствие было недолгим. Звезды начали менять цвет и размер.

Я тупо пялился на это шоу, пока мне не надоело, а потом отправился спать.

Утром все было абсолютно нормальным. Только чучело кошки по-прежнему сидело у меня на столе.

А мне было плохо. Не потому, что у меня было похмелье, а из-за загадочных звонков. Я уже не был уверен, что разделался с проблемой. Зато появились новые страхи. Мне почему-то казалось, что этот подонок жив. И что он знает, что я пытался его убить. Все равно откуда. Он просто знает, а этого достаточно. Достаточно, чтобы уничтожить меня. И я не могу быть уверен, что действительно уничтожил этот компромат... Я ни в чем не могу быть уверен.

Эти звонки могли ничего не значить. Они могли быть порождением моих страхов, злой шуткой этой сумасшедшей реальности. Могло быть и так - но как я мог быть в этом уверен?

Жизнь не собиралась останавливаться из-за моих терзаний. Мне приходилось изредка появляться на работе, но большую часть времени я проводил у сестры. Ее муж снова уехал в рейс, а одной сидеть с ребенком и матерью - это слишком. Даже соседка тут не особо поможет.

Я пытался уговорить сестру нанять для мамы сиделку. Мама идею в принципе поддерживала. Разговор пока и шел только в принципе, потому что платить за это мы могли только в складчину, и то... Слишком многое зависело от того, что будет с моей работой. И вообще со мной. Но я старался не заострять на этом внимания, опасаясь, что сорвусь и наболтаю лишнего. Я говорил только о самых очевидных вещах.

Всем было понятно, что нам теперь, когда у сестры ребенок, будет трудно заботиться о маме. Мне приходится довольно часто уезжать, я работаю, в конце концов. И даже если у меня не очень жесткий график, это не значит, что не бывает жестких сроков сдачи работы, в которые я любым путем должен уложиться. Сестра будет занята с ребенком, и одна она просто не сможет взвалить на себя все. Ее муж... Он почти все время проводит черт знает в каких краях. На тетушку тоже надежда плоха. Знаем мы ее.

Оставалось одно. Только сестра все не могла решиться.

Я немного удивлялся тому, насколько все эти повседневные хлопоты хорошо заглушают все мои тревоги и переживания. Не до конца, конечно, но помогают отвлечься. В какой-то момент становится так трудно делать вид, что все в порядке, что приходится все время думать об этом, концентрироваться только на этой проблеме... И в итоге я почти забывал, из-за чего все эти муки. Загонял все это в самый дальний угол сознания и не думал.

Но это чертово воскресенье приближалось. И мне все труднее было справляться с собственным страхом.

Я не знаю, как я добрался до его дома, как нашел в себе силы подняться на его этаж. Несколько минут я стоял перед его дверью, но потом понял, что если не позвоню сейчас, я не сделаю этого никогда.

Рука была словно свинцовая. Поднять ее на уровень звонка оказалось очень сложно. А потом я как-то нервно и необоснованно сильно ткнул в кнопку звонка. Получилось довольно неуклюже. Это я заметил как бы со стороны...

Опустить руку оказалось также трудно, и я даже не особо пытался. Оставить в покое кнопку звонка тоже оказалось непросто. Подождав едва ли несколько секунд я снова стал нажимать на кнопку. Я был в почти истерическом состоянии.

Мне показалось, что я слышу звонок через дверь, но больше не было не звука. Я подождал несколько минут. Потом позвонил снова. Пусто. Тихо. Даже собака не лает.

Я ушел. Еще с полчаса я болтался по району, потом позвонил из автомата. Никто не взял трубку.

Я зашел в кафе и перекусил. Есть мне совершенно не хотелось, но хотелось заняться каким-то нормальным человеческим делом. За чашкой кофе я смог даже немного поразмыслить.

Трупа в квартире нет. Это совершенно очевидно. Даже если в Дни Возможностей тело может и не разлагаться, прошло достаточно времени, чтобы труп начал вонять. Но ничего не воняло. Гарью или газом тоже не пахло. Дверь была не опечатана, так что логично предположить, что тело никто не нашел. Как будто его не было вообще.

Много всего разного. Первый вариант - я его убил, но тело куда-то делось. Исчезло без следа. Тогда факт убийства недоказуем и я в безопасности.

Вариант второй - я его не убивал, но с ним все равно что-то случилось. Он мог умереть или исчезнуть. В последнем случае сохраняется возможность, хотя и небольшая, что он вернется.

Гораздо хуже, если он смотался по каким-то своим соображениям. Тогда он опять же может вернуться... Вопрос только - зачем.

Кроме того, я никак не мог отделаться от мысли, что он может каким-то образом узнать - или уже знает - что я хотел его убить. И даже в некотором роде убил.

И вообще, могло быть так, что ему просто пришлось куда-то срочно уехать именно сегодня и он не смог меня предупредить. Или его не было в городе и он должен был вернуться сегодня, но не успел...

Во всем этом напрягал еще один момент - уничтоженная мной папочка. Вернее, как бы уничтоженная, потому что я уже не был уверен, что это действительно произошло.

Я еще раз позвонил этому покойнику. По-прежнему глухо. На всякий случай я вернулся к его дому и снова поднялся к его квартире. Опять тишина. Ни его, ни собаки.

Я вернулся домой. Как ни странно, я был зол. Независимо от того, жив он или мертв, он мог бы, черт побери, являться на встречи, которые сам назначил! Я полдня проторчал у него под дверью! А он где был?!

Следующие несколько дней я старался как можно меньше показываться людям на глаза. Я был слишком взвинчен. Этот необязательный наглый труп не звонил. Я еще пару раз звонил ему из автомата, но трубку никто не брал.

Потом я немного успокоился. Если бы я был ему нужен, он бы появился. Мне все более эффективно удавалось успокаивать себя рассуждениями о том, что он должен был сделать с точки зрения здравого смысла в той или иной ситуации. У меня неизбежно получалось, что либо с ним что-то случилось, либо на самом деле он даже не собирался мне звонить и не в курсе, что я его убил. Он просто занят какими-то своими делами, и, скорей всего, его даже нет в городе.

Это, конечно, не значило, что мне действительно было так уж спокойно. Всегда оставался шанс, что у него просто СЕЙЧАС нет времени и желания разбираться со мной. Но если что...

Только спустя недели две после нашей несостоявшейся встречи, я узнал кое-что об этом подонке. Меня просветил мой коллега, который тоже его знал.

Этот подонок просто исчез. Бесследно. В его квартире легавые не обнаружили ни следов борьбы, ни чего-то еще в таком роде. Все выглядело так, как будто человек привел все в порядок, опустошил холодильник, перекрыл воду и газ и ушел из дома. Вместе с собакой. Документов и, насколько удалось установить, вещей он с собой не взял. Про деньги ничего не известно.

В квартире удалось найти пустой тайник - в его спальне, под кроватью. Нашли и второй тайник, а в нем папочки, которые могут осложнить - и еще осложнят, скорее всего, - жизнь многим людям.

Мне показалось, что этот мой коллега был очень рад, что папочки на него там не было.

Как бы то ни было, я не был уверен, что эти папочки из второго тайника забрал именно я. Уж больно все было непохоже на то, что я помнил. Могло быть все. Он мог даже сам забрать эти папки, если ушел по своей воле. Еще меня почему-то очень смущало отсутствие собаки...

Не знаю... Время шло, но ничего не менялось. Постепенно я стал привыкать к этому. Иногда, конечно, становилось хреново. Неопределенность... Это самое плохое, что может быть. Если ты точно знаешь, что случилось с человеком, то даже если это тебе не очень нравится, с этим легко смириться. Но так... Так я даже не знал, чего ждать. Может, он и придет... А может, и нет...

Слишком много вариантов и слишком мало информации.

Мне все больше кажется, что я совершил ошибку. Может быть, и нет. В конце концов, одно другое уравновешивает. Может быть. Я могу быть уверен, что с законом у меня проблем не будет...

Я не знаю. Я не знаю сколько лет понадобится, чтобы я успокоился и поверил, что я его больше не увижу. Никогда.

Но думаю, рано или поздно это произойдет. Если он не вернется раньше.

Бред